Свидетельство полярного водоворота, наблюдаемого русскими исследователями.
Командир экспедиции Александр Кузнецов приказывает первым сажать для пробы самолёт, на котором находится он сам. И пилот Иван Черевичный производит впервые в истории успешную посадку точно на Северном полюсе. Вслед за ним сажают свои машины Виталий Масленников и Илья Котов. Это произошло 23 апреля 1948 г. в четыре часа дня сорок четыре минуты по московскому времени!
Каким же было первое впечатление покорителей Полюса? Знаменитого полярного холода почти не чувствовалось. Участников экспедиции встретила погода, напоминающая хмурую оттепель во время зимы в средней полосе. Такое уже само по себе настораживало, но было ещё чувство неотступной опасности, которое ощущали без исключения все. Свинцовая тяжесть ощущения опасности, по словам участников экспедиции «Север-2», была как будто разлита под этими низкими серыми стремительно движущимися небесами.
Первое, что приказал сделать Кузнецов на Полюсе: измерить толщину льда! Результаты вызвали невольный вздох облегчения: под ногами исследователей надёжный панцирь пятиметровой мощности. А известно: толщины и вдвое меньшей вполне достаточно, чтобы не провалился при взлёте тяжелый аэроплан. Последовали уверенные распоряжения: разбиваем лагерь, ставим палатки, готовим оборудование к проведению измерений. А сразу после этого отдыхаем — позади тяжёлый перелёт, и не грех выспаться перед предстоящей работою. Но отдых не состоялся.
— Тревога! Всем из палаток срочно выйти на лёд!
Жизни участников экспедиции «Север-2» спасло то, что предусмотрительно выставленный наблюдатель заметил трещину. Она бесшумно и быстро раскалывала панцирь и прошла под оснащённое лыжей шасси одного из аэропланов. Зияющий чернотою разлом увеличивался на глазах. В нём стала видна вода, и от этой воды шёл пар!
Машина начала крениться. Чтоб сдвинуть её с места, необходимо было запустить моторы, но они отказывались работать. Люди раскручивали винты руками, тащили под шасси доски... За этой отчаянной суматохой не сразу даже заметили, как невероятно и страшно изменяется всё вокруг. Первая трещина превратилась в зигзагообразное и всё расширяющееся ущелье, которое напополам раскололо лагерь. Полярники переправляли через него снаряжение, чтобы не оказаться на разных льдинах. На панцире стремительно возникали всё новые разломы. «Словно в стекле витрины, в которую попал камень», — запишет потом в дневнике исследователь Морозов. Размеченная флажками взлётная полоса развалилась на глазах.
Вокруг чернели всё более широкие рукава воды. Осколки только что целостного щита, раскачиваясь, отправлялись в свободное плавание. Медленно канул в клубящуюся туманную мглу торос, на котором развевалось красное знамя. Оно было призвано увенчать покорённую «точку ноль» арктического щита, но щита не стало! Только отдельные небольшие льдины дрейфовали вокруг, уносимые куда-то прочь могучим течением. «Лёд несся с невероятной скоростью, — расскажет Павел Сенько, специалист по изучению магнитного поля Земли, — как это можно представить только на реке в ледоход. И продолжалось его такое движение больше суток!
Однако это было ещё далеко не самое невероятное. Кузнецов приказал определить направление дрейфа льдины. Сначала секстант показывал, что экспедицию с большой скоростью несёт на юг. Но потом направление движения стало изменяться от замера к замеру. Оставшиеся в живых не помнят, кого из них первым осенила немыслимая догадка: их льдину несёт по кругу! Ступившие на Полюс плавали теперь вокруг Полюса. Диаметр описываемых льдиной кругов составлял около девяти морских миль.
Никто не мог предположить, что за силы проснулись в глубине Ледовитого океана, чего ещё от них ждать и какая уготована судьба свидетелям грозной тайны. И, тем не менее, у людей доставало мужества не только не падать духом, но ещё и шутить: «Ого! Сколько уже это раз мы совершили кругосветное путешествие?».
За сутки дрейфа по кругу произошло одно примечательное событие. Стремительно мимо льдины с полярниками проплыл тюлень: животное попыталось даже выбраться на неё, но скорость потока помешала ему. Событие изумило ветеранов папанинской экспедиции едва ли даже не более чем всё прочее. «Тюленя встретить на Полюсе?! Откуда его сюда принесло и как? Ведь эти звери обитают лишь у границ Полярного круга!».
Меж тем радиус описываемых кругов стал уменьшаться. А это значило: траектория льдины с полярниками представляет собою центростремительную спираль. Едва ли хоть один из исследователей не задался тогда вопросом: что ожидает в конце пути — в «точке ноль»?
Отчаянное положение экспедиции начало меняться только на третьи сутки. Скорость кругового дрейфа вдруг уменьшилась, а осколки ледяного панциря влекло к северу практически уже по прямой. Как будто иссякал завод какой-то пружины, и всё движение, вызванное ею, начало утихать.
Области открытой воды меж льдинами сокращались, и одновременно полярный холод вновь обретал права. Движение, наконец, прекратилось, и все льдины, которые только что дрейфовали по отдельности, плотно притёрло друг к другу. Полярный лёд вновь начал производить впечатление целостного щита, который лишь кое-где прорезывали протяжённые полыньи. Всё происшедшее напоминало детскую головоломку-картинку, сначала разобранную, а потом вновь восстановленную из фрагментов, хотя и весьма небрежно.
Вернулся даже торос, на котором был поднят флаг. Обледеневшее полотнище провисало и от сильных порывов ветра едва шевелилось.
Арктический мороз всё более укреплял возрождённый панцирь, спаивая осколки. Зародилась надежда, что все-таки удастся взлететь с этого удивительного щита.
Тщательная разведка позволила обнаружить площадку, более или менее соответствующую требованиям к взлётной полосе. Но протяжённость этого относительно ровного участка оказалась меньше, чем требовалось, приблизительно вдвое! Удастся ли машине взмыть в воздух, не соскользнёт ли она, оборвавшись с ледяной кромки, под воду? В условиях полярного холода это представляло бы верную смерть.
Между экипажами машин возник спор, кто будет испытывать судьбу первым. Дискуссию остановил Илья Котов, надавив авторитетом старшего по званию. Он максимально облегчил аэроплан и даже слил часть горючего. При старте хвостовое оперение буквально нависало над водой: лётчик стремился выиграть даже дополнительные дециметры разбега... Лыжи аэроплана оторвались ото льда менее, чем за метр до кромки.
Комментарии
Отправить комментарий